Закрытие фестиваля: спектакль «Записки юного врача»

Человек в белом 

«Записками юного врача» Санкт-Петербургский театр «Мастерская» завершил программу  XXIV Пушкинского театрального фестиваля в Пскове

На сцене — закрытые белыми простынями предметы с человеческий рост, и, когда появляется персонаж и срывает с них покровы, обнажается скромный быт земского доктора: вешалка, рукомойник, школьная доска. Юный начинающий врач (а это, понятно, именно он, кому еще и быть, если на сцене моноспектакль?) рисует мелом на доске роковые цифры — 1917.

Один отдельный частный год, когда он «был счастлив», несмотря на одиночество и каждодневный врачебный подвиг, но мы-то знаем, что это был за год! Революция, бушующая где-то на просторах необъятной России, принимает в спектакле образ снежной бури и «тьмы египетской», когда не видно не зги, и так легко сбиться с пути. Россия и сбивается, в то время как молодой врач, наоборот, нащупывает в этой кромешной тьме и вьюге верную дорогу. Будто и нет никакой революции...

За полтора часа вместе с актером Максимом Блиновым зритель переживает целую эпопею возмужания героя, его профессионального становления; следить за этими человеческими перипетиями необычайно увлекательно, потому что спектакль наполнен действием, и, как ни парадоксально, множеством других персонажей; поразительно, но они совсем не виртуальны, а вполне зримы, толпятся в прихожей, мелькают тенью, вываливаются из кадра, постоянно вступая с главным героем в диалоги и разнообразные отношения — пациентов, коллег, сельских жителей.

Сцена населена тем самым русским народом — мужиками, бабами, детьми, которые как раз в эти месяцы семнадцатого года и творили историю. Творили самим своим присутствием, наличием в ландшафте. Где-то горели и разорялись помещичьи усадьбы, где-то делили пахотную землю и лес. А люди продолжали болеть и умирать. И им требовался добрый и компетентный врач.

Невольно ловишь себя на мысли, что все они, материализованные в рассказе, наши современники, близкие и знакомые, еще совсем недавно некоторые из них жили среди нас, пусть глубокими стариками, но жили, и значит, знали вот этого молодого человека в белом халате, типичного русского интеллигента, блестяще сыгранного Максимом Блиновым.

Спектакль Григория Козлова — интимный, камерный, теплый и одновременно просторный: скудно освещенный пятачок с мигающим фонарем и уютными вещами открывается на все четыре стороны и вверх, в разверзшуюся звездами бездну черного неба, в просторы суровой и бескрайней страны. Вот это существование на границе личного и общего, персонального и вселенского, и есть главная художественная находка «Записок».

Герой один, но он не одинок. И белые халаты, составляющие своего рода задник, вдруг оживают и качаются в такт, или дрожат, или выражают сочувствие. Человеческий масштаб сопряжен здесь с измерением космическим. С каким наслаждением наш герой купается в большом корыте, как сосредоточен в момент сложной хирургической операции, как остро переживает профессиональную неудачу. И все это отдельные кусочки пути, фрагменты жизни, которые в обыденной речи обозначаются словом карьера.

Другое удивительное свойство «Записок» - сочетание действа и зрелища, внутреннего движения и завораживающей картинки: сцена наполнена тихими, неяркими спецэффектами, которые уместны, и всегда включаются в необходимый момент, в нужную минуту. Зажигается огонь в печи, вспыхивает письменный стол, превращаясь в стол хирургический, уютная зеленая лампа накаляется и светит невыносимым белым светом, соответствуя внутреннему напряжению молодого доктора, спасающего жизнь своей маленькой пациентке.

Сценограф Николай Слободяник и художник по свету Дмитрий Албул создали достоверный и убедительный мир, в который веришь, невзирая на всю его подчеркнутую театральную условность. В этом и заключается магия сцены, ее обманная увеличительная оптика, — монолог, рождающий иллюзию присутствия целой страны, частная история, вырастающая до вселенского обобщения.

И вроде простые все приемы, если постараться, их можно даже разглядеть, зафиксировать, понять хитроумную механику, но в том-то и заключен талант режиссера, что разъять гармонию на атомы не получится, как не успеваешь вглядеться в жизнь. Словно скорый поезд из воспоминаний и впечатлений, перед глазами проносится целая судьба.

Симпатичный герой и безупречно сделанный спектакль не дают впасть в ложный пафос, и проникновенный гимн профессии врача завершается на высокой ноте, рассказчик обращается прямо в зал: «Привет, мой товарищ!», и будьте уверены – рядом или чуть поодаль обязательно застыл в благодарном ответе его коллега. Растроганный до слёз.

Саша Донецкий