«В среду, 27 генваря» 1832 года российскими придворными актерами были в первый раз представлены на подмостках петербургского Большого театра «Моцарт и Сальери», «драматические сцены в стихах, соч. А. С. Пушкина». Для автора это был сценический дебют, ни одна из его пьес прежде не видела света рампы, однако, как это ни удивительно, ни малейших, даже косвенных свидетельств его присутствия на премьере не сохранилось. Пять дней спустя спектакль был повторен, при, как нам сегодня представляется, едва ли не демонстративном игнорировании этого культурного события со стороны Пушкина и его окружения. В чем тут было дело и почему прежний «почетный гражданин кулис», вернувшийся из михайловской ссылки с рукописью «Бориса Годунова», кажется, вдруг как-то стремительно и бесповоротно охладевает к современной ему театральной жизни, к актерам (и даже к актрисам), притом что драматургия будет оставаться плодом его раздумий и трудов почти до самых последних дней?

Об этой загадке пушкинского гения, прежде почти не становившейся предметом анализа ни пушкиноведов, ни исследователей отечественной сцены, возьмется поразмышлять столичный театровед и театральный деятель, преподаватель кафедры истории русского театра и руководитель курса театроведческого факультета РУТИ-ГИТИСа, драматург и режиссер (а также кавалер Медали Пушкина ) Александр Вислов.